В сентябре этого года часть команды «Мыльной Белки» в лице Марины и Кристины отправилась покорять Арктику, чтобы насладится местной природой и встретить белых мишек. Таким образом они оказались на Шпицбергене — обширном полярном архипелаге, который, по сути, делят между собой Россия и Норвегия, поддерживая на этой территории какую-то жизнь. Своими впечатлениями они делятся в нашем блоге.
Кристина Дёмина, администратор «Мыльной Белки»:
Два года назад моя эстонская подруга, тогда учившаяся в Петербурге, притащила меня на документальный фильм о группе Efterklang, без которой она в то время не представляла свое существование. Тогда я ничего не знала ни об этой группе, ни о Пирамиде, законсервированном советском поселке, в котором музыканты записывали свой альбом, собирая картотеку звуков. В тот вечер был очень яркий закат, как сейчас его помню, а еще помню, что я тогда решительно сказала Мари, что собираюсь увидеть Пирамиду своими глазами. Спустя полтора года, придя на работу, мой босс Марина, а по совместительству один из самых близких мне людей, предложила поехать, как она тогда сказала, к белым мишкам на Шпицберген. Я тогда подумала, что вот это шанс увидеть Пирамиду, и всю свою зарплату спустила на билеты до острова и бронь хостела. К слову говоря, тогда я купила лишь часть билетов (кусок Осло-Шпицберген), а дорога до столицы Норвегии осталась неоплаченной. Не знаю, о чем я тогда думала, но за 2 дня до поездки, обнаружив что билетов до Осло у меня нет, была вынуждена срочно менять задуманный маршрут. Поэтому дальше меня ждали два дня перелетов, плюс ночевка с норвежскими бомжами, к слову очень чистыми, в дальнем углу аэропорта Гардермуэн.
Чтобы поехать на Шпицберген, виза в общем-то не нужна. Однако, чтобы въехать на территорию Норвегии вам придется приобрести шенгенскую визу в паспорте, так как сейчас это единственный способ попасть на остров.
Долетев до Лонгйира, административного центра Шпицбергена, и увидев местные цены, я поняла что тут нужно тотально экономить, чтобы осилить поездку на Пирамиду, которая, как оказалось стоит чуть ли не дороже всех авиабилетов. Поэтому до хостела мы с Мариной добирались пешком 5 км по запрещенной из-за опасности появления медведей территории.
В осеннее время до Пирамиды можно добраться лишь на корабле, купив путевку в местом турагентстве. Итак, в назначенный день судно «Полярная девка» («Polar girl») везла нас через Ледовитый океан к моей давней мечте.
Через 3 часа плавания на берегу поселка нас встретил Александр, слегка сбрендивший экскурсовод, когда-то работавший географом в Петербурге, а теперь развлекающий европейских и китайских туристов своими эксцентричными нарядами: мужицкими кафтанами, казачьими сапогами и бородой на поповский манер. Первые впечатления от Пирамиды, кроме Александра — таджик, разъезжающий на машине, гремящей шлягерами девяностых. Кроме уже упомянутых двух человек, на пирамиде сейчас проживают еще четверо, все они заботятся о сохранности этого места и принимают гостей. В зимнее время, после наступления полярной ночи, все они, конечно же, уезжают на материк. Слово «законсервированный» подходит этому месту больше всего: выложенная из балок надпись «Миру мир» на горе, по пути в шахту, так и не сгнившая за все годы, смотрящий в сторону вечных льдов бюст Ленина, низенькие советские постройки на сваях. Первым местом, куда нас привел Александр, был Дом культуры. Спортзал с покосившейся таблицей результатов «Олимпиады островов», кубки и оставленные шлемы, парадный коридор с плакатами Татьяны Друбич и других советских актрис, упавшие стеллажи библиотеки, исписанные кем-то в конце восьмидесятых годов тетради. От этого было как-то жутко, но одновременно, меня, например, охватила какая-то эйфория. Я стала бегать по комнатам, очень боясь, что отведенное на осмотр время вот-вот кончится. Было здорово слушать звуки расстроенного пианино в тьме актового зала и разбирать декорации может так и не сыгранного спектакля. Понятно, что многие советские атрибуты уже растащены вежливыми туристами, но все равно все выглядело как после внезапной эвакуации. После Дома культуры нам показали здание бывшего бассейна с шикарными деревянными потолками. Потом, пройдясь по главной улице поселка, длиной не более 200 метров, мы вышли к общежитию пирамиды, где сейчас гнезда чаек залепили все окна, поэтому крик стоял неимоверный. Затем все прошли в единственное жилое здание поселения - гостиницу. Пока все закусывали водку столовскими сахарными плюшками по 300 рублей, я прошлась по зданию. Несколько номеров была не заперты, внутри они выглядели очень по-советски: портреты Карла Маркса, фаянсовые унитазы, выцветший линолеум и тяжелые пыльные шторы.
Прощаться мне с этим местом не хотелось, но жить здесь тоже несладко. Если случится беда, например, заболит зуб, никто не отправит за тобой вертолет, и придется ждать целую неделю, пока из Баренцбурга не придет очередная поставка еды. Связи в поселке тоже нет, и единственное место, где можно поймать сигнал - обозначенный недалеко от пристани столб, в хорошую погоду стоя точно под ним можно выйти на связь с родными и даже полистать ленту «ВКонтакте».
Как я и говорила, уезжать не хотелось, но «Полярная девка» уже готовилась к отплытию, и нам пришлось оставить Пирамиду, а с ней и Александра, таджиков и все то советское, что было покинуто людьми более 17 лет назад.
Марина Колбакова, совладелица «Мыльной Белки»:
19 лет своей жизни я провела в Сибири, но вольных животных не видела вообще. Один раз мы ходили в поход. Нам сказал лесник, что вот, на этой территории, где мы палатку разбили, концентрация бурого медведя одна штука на 5 км, или около того. Мы проторчали там неделю, а не встретили никого, кроме рыб.
Первого нормального зверя я увидела в Эстонии. Выхожу из музея Kumu, вижу - по траве большой заяц скачет. Мне понравилось, захотелось еще, а через полгода подруга говорит: мы с друзьями собираемся в Арктику. Понятное дело, мне после Сибири снег не снег и горы не горы, но информация о том, что там всё в белых медведях и полярных лисах, подкупила, я сдалась, нас набралось пять человек, и в сентябре мы полетели на Шпицберген.
Тут интересно было еще вот что — архипелаг Шпицберген не является частью какого-либо государства, там есть норвежские поселения, русские, жители нескольких стран могут приезжать туда и работать без визы и проблем с документами. Было интересно посмотреть, что это такое — жизнь без государственности.
Мы прилетали в Лонгийр, столицу архипелага, ее население равно примерно численности двух средних российских школ, но все же там есть три детских сада, школа и даже университет. Университет подходит тем, кто хочет серьезно заниматься Арктикой: можно изучать биологию, айсологию (науку о льдах) и тут же практиковаться на местности. Нам рассказывали историю о том, как студент ставил опыты по выживанию комаров в арктических условиях. Он выпустил на волю комаров, которые не должны были выжить, а они проявили себя и выжили. Раньше на Шпицбергене комаров не было, а теперь есть.
В Лонгийре не скучно, всё устроено как в большом городе: есть местная элита, есть предпринимательская прослойка, есть богема, есть мигранты (тайцы, японцы). В нашем отеле уборкой и завтраками занимались тайцы, которые очень любили говорить на английском. Мы не могли понять, откуда такое рвение? Потом оказалось, их чуть не уволили за незнание языка. Так как в Логийр люди приезжают в надежде заработать и накопить, конкуренция очень высокая. В среднем у жителя города одновременно есть две-три работы, от которых, после оплаты жилья и похода в местный магазин остается не так уж много.
Наверное, кто-то приезжает туда жить с романтических настроем: север, горы, белые медведи, вот это всё. В нашем отеле останавливался китайский писатель, который любил сварить кастрюлю супа, поставить ее рядом с собой, посчитать дневные траты (на Шпицбергене очень дорого) на калькуляторе, а потом писать рассказы, посматривая на горы и подливая в тарелку суп. Вид из кухонного окна правда был потрясающий.
Притом я не знаю, как можно жить в Арктике и думать о ней. Это природа не для человека — холодная, стерильная, враждебная. Очень красивая, но своим видом демонстрирующая, что никаких людей тут быть не должно. Вот в Сибири человеку жить можно, а Арктике — нельзя. Точнее, там можно быть, бегать с одной работы на другую, со второй на третью, а вот вписать себя в происходящее не получится никак. На архипелаге даже земля отторгает покойников - весной выталкивает их наружу, поэтому трупы в землю Шпицбергена не закапывают, отвозят на материк.
Белые медведи, опять же, против людей. Меняется климат, медведям в горах не хватает еды, они спускаются в поселения в надежде раздобыть еды, а там мусор спрятан в железные баки, поживиться особо нечем, медведи злятся и набрасываются на людей, а у людей ружья, — так и пугают друг друга.
Ситуация с ружьями, конечно, комичная. На карте Лонгийра розовым отмечена территория, свободная от медведей, это примерно два квадратных километра, в остальных местах безопасно находиться только с вооруженным гидом. Но мы запрет нарушили, только выйдя из аэропорта, когда решили пройтись до отеля вдоль гор пешком. Ничего не случилось, и мы решили продолжать в том же духе: лазили по заброшенным шахтам без ружья, в горы за окаменелостями без ружья, за озеро на великах без ружья. И всегда тебе навстречу попадаются какие-нибудь люди при полном боевом параде, смотрящие на тебя как на смертника. Вот только медведя мы так и не встретили. И знали, что не встретим.
Да, белых медведей, которые замотивировали нас поехать в Арктику, не было. За все путешествие мы встретили только одного пробегавшего мимо песца и две точки на леднике, которые показывал экскурсовод с корабля и говорил: вооон там два белых медвежонка. Но такое не считается.
Зато мы каждый день проводили в горах, пили воду из ручьев и озер и месили велосипедами грязь на дорогах. Привезли с собой тысячелетние окаменелости, куски кинопленки из советского города-призрака и в больших количествах марципан - самый доступный продукт арктического супермаркета. И это, я считаю, здорово.
